Славянская Библия для Windows

“Славянская Библия” для Windows

О “Славянке” ~ Модули ~ Скачать ~ Развитие программы ~ Контакты ~ Электронные издания ~ “Вопросы библеистики”


Генрих Штоль "Загадка медного свитка"


Медный свиток из кумранской пещеры20 марта 1953 г. археологи нашли в 3-й пещере два медных свитка. Вскоре они были доставлены в Иерусалимский музей и с тех пор лежали в витрине, представляя собой загадку для посетителей. Тем временем специалисты всего мира ломали себе голову над тем, как придать прочность химически почти чистой меди, и результате окисления ставшей очень хрупкой. Это было необходимо, чтобы развернуть свитки и прочесть, что в них написано.

Дело в том, что даже неспециалист видел, что на внутренней стороне свитка иглой были выцарапаны еврейские буквы, величиной в один квадратный сантиметр каждая. Некоторые буквы отпечатались на внешней стороне свитка. Так как игла нажимала неравномерно, то удавалось разобрать только отдельные буквы, а иногда слова, но не целые фразы. Кроме того, легко было принять естественные неровности металла за буквы или, наоборот, буквы за неровности металла. Расшифровка свитков затруднялась еще и тем, что буквы, вырезанные на меди, выглядят несколько иначе, чем написанные на коже или на папирусе.

В сентябре 1953 г. в Иерусалим на два месяца приехал геттингенский профессор Карл Георг Кун. Он собирался заняться изучением рукописей общины, чтобы проследить, нет ли в них черт, общих с иранской религией, но, побывав в музее, уже не смог оторваться от медных свитков и задался целью их расшифровать. Так как всякое прикосновение к ценным и очень хрупким находкам могло оказаться для них роковым, даже знаменитому ученому не было разрешено трогать, а тем более поворачивать свитки.

Первое полное слово, которое прочел профессор Кун, было числительным, и означало оно "четыре". Довольно часто встречались числа, известные специалистам по арамейским папирусам с Элефантины - 7, 9, 14 и другие. Казалось, в этом документе числа играли значительную роль. В одиннадцатой строке в верхней части меньшего свитка Кун разобрал слово, означавшее "золото". Затем ученому бросилось в глаза, что определенное буквосочетание, пусть даже неполное, повторялось пять раз, а за ним неизменно следовало числительное. Из-за отсутствия гласных в древнееврейском языке это слово могло переводиться двояко: страдательным причастием "закопанный" [форма страдательного причастия от глагола "копать" в библейской литературе не засвидетельствована - прим. ред.] или повелительным наклонением - "копай", числительное же в трех случаях означало "шесть" и в двух - "семь". Слово встречалось еще два раза, но в конце строки, и число, перенесенное на нижнюю строку, не поддавалось прочтению.

Профессор Кун уехал из Иерусалима утомленный напряженной работой, но довольный. Ему казалось, что тайна медных свитков частично раскрыта. Он был почти убежден, что их содержание не имело отношения к библейским и небиблейским религиозным текстам, найденным в пещерах, что это какая-то ведомость или описание. Но описание чего? Может быть, здания? Это было вполне вероятно, так как свиток изобиловал обозначениями длины и глубины.

Но зачем было людям Кумрана составлять такое подробное описание здания и прятать его в пещеру? Суммируя все, что о них известно, можно было думать, что люди Кумрана знали о приближении римлян и в предвидении своей гибели все, что считали ценным, унесли в пещеры. Следовательно, правомерно предположить, что они сделали описание строения, чтобы в случае разрушения обители ее можно было восстановить в первоначальном виде. Однако из рукописей явствует, что кумраниты ждали близкого конца света, а следовательно, не думали о земном будущем. Кроме того, ни рукописи, ни археологические находки не допускают предположения, что ессеи считали свое земное жилище священным. К тому же описание здания должно пестрить словами "длина", "ширина", "высота", но вряд ли в нем будет фигурировать слово "закопанный" [форма страдательного причастия от глагола "копать" в библейской литературе не засвидетельствована - прим. ред.] или же "копай" в соединении с показателем длины в локтях.

Все указывало на то, что медные свитки содержали опись, а именно опись имущества общины. Вероятно, она была составлена в момент военной опасности, в спешке. Об этом свидетельствовали различия в величине букв и в технике гравировки. Медь была выбрана как прочный материал, который не мог быть порван или сожжен как папирус или кожа, который не мог умереть или быть убитым, как люди, знавшие, где хранится опись.

Разумеется, смелое предположение профессора Куна встретило возражения. Многие считали его слишком ненаучным и фантастичным, чтобы относиться к нему серьезно. Образовались два лагеря, которые горячо и ожесточенно сражались на страницах журналов. Но ни одна из сторон не могла представить веских доказательств своей правоты. Приходилось с этим мириться до тех пор, пока специалисты не найдут способ так обработать близкий к разрушению металл, чтобы свитки можно было развернуть.

В те годы все, кто интересовался медными свитками, с надеждой и нетерпением смотрели на доктора Корвина из Балтиморского университета им. Джона Гопкинса. Он уже не раз помогал археологам восстанавливать ветхие предметы из металла. Но после трех лет изыскании и опытов даже Корвин сложил оружие и объявил, что медь из пещеры настолько пострадала от времени, что ей ни при каких условиях и никакими средствами нельзя возвратить гибкость. Оставалась одна возможность: разрезать свитки на полосы, чтобы таким образом получить доступ к их внутренней стороне, покрытой письменами.

Весной 1955 г. Джон Аллегро, уже в течение трех лет состоявший членом комиссии по исследованию медных свитков, имел серьезную беседу с Хардингом.

- Или - или, дорогой директор,- сказал он.- Или мы сохраним музейный экспонат почтенного возраста, но не имеющий почти никакой ценности для науки, так как никому не известно, какие сведения он донес до наших дней (не считая фантазий коллеги Куна из Геттингена), или мы рискнем разрушить свитки, но зато спасем их содержание. Но это еще не все... Согласится ли ваше правительство расстаться с драгоценными свитками? За последние три года мы убедились, что не сможем обойтись техническими средствами, имеющимися в Иерусалиме и во всей Иордании. В Манчестере есть технологический колледж. Его директор доктор Боуден мой хороший знакомый. Я убежден, что он не откажется заняться свитками.

Хардпнг молча кивнул.

- Хорошо,- промолвил он наконец,- я согласен. Но попытайтесь спасти от скальпелей "хирургов" хотя бы остатки бедного трупа. Для музея эти куски все же лучше, чем ничего. Впрочем, вы сами понимаете, последнее слово принадлежит правительству.

Иорданское правительство дало свое согласие, и 13 июля Хардинг передал доктору Боудену меньший свиток.

Технологический колледж сконструировал для распиливания медного свитка с Мертвого моря чрезвычайно сложный механизм. Установленный на тележку и закрепленный пропущенным сквозь него тонким алюминиевым шпинделем, свиток подводился непосредственно под упругий рычаг, на котором была укреплена пила диаметром пять сантиметров, толщиной 0,15 миллиметра. Устройство пилы позволяло ей разрезать лишь один слой меди.

Во избежание сотрясений, грозивших разрушить хрупкий металл, внешнюю сторону свитка покрывали слоем аральдита и в течение нескольких часов подогревали свиток до определенной температуры.

30 сентября 1955 года, был произведен первый разрез. На следующий день Аллегро чуть свет был уже в институте. Обрадованный тем, что первую полосу удалось отделить так аккуратно, он немедленно приступил к ее очистке. Слой пыли и грязи толщиной в несколько миллиметров скрывал текст. Но это ни для кого не явилось неожиданностью. Рядом с резальной машиной было установлено приспособление, напоминавшее зубоврачебную бормашину, которое осторожно очистило нейлоновыми щетками медный лист. Аллегро, признанный ориенталист и специалист по древнееврейским диалектам, годами занимавшийся исследованием Кумрана, лихорадочно схватил часть медного свитка, в течение почти двух тысяч лет укрытого от глаз людей.

Прочтя текст, что не составило для него особого труда, он протер глаза, недоуменно покачал головой, воскликнул: "Это невозможно!" и помчался со своими заметками домой. Вечером того же дня он отправил авиапочтой письмо Хардингу, в котором сообщал о первых результатах.

- Только молчите,- писал он,- ради Бога, молчите! Главное, чтобы ни слова не проникло в печать, пока все не будет готово.

Специалисты освоились с работой быстрее, чем можно было предполагать, и вскоре стали отпиливать по две-три полосы в день. Труднее было Аллегро: ему приходилось решать, в каком месте произвести распиливание, чтобы не повредить текст. Между тем это было не просто: писец только вначале по неопытности сильно нажимал на резец, так что лишь немногие строки четко отпечатались на обратной стороне свитков.

26 ноября Аллегро закончил перевод первого свитка. 2 января 1956 года в Манчестер прибыл второй, больший свиток. После окончания работы над ним все полосы были отправлены обратно в Иерусалим.

Расшифровка подтвердила гипотезу профессора Куна, которую раньше считали слишком смелой и фантастичной.

Свиток содержал около трех тысяч букв. Язык, на котором он был написан, уже отошел от классического древнееврейского языка Библии и был близок к древнееврейскому языку II века.

В свитке были такие фразы:

"В большой цистерне, что находится во дворе колонного зала, в углублении напротив двери, в углу, спрятано девятьсот талантов" [у различных народов древности талант имел свое весовое выражение. В Передней Азии (Вавилония, Ассирия, Палестина) талант равнялся 30-36 кг. Греческий (аттический) талант составлял около 26 кг.- прим. ред.] "В цистерне под стеной с восточной стороны - шестьсот серебряных слитков". "В южном углу колонного зала у могилы Цадока и под колонной в зале собраний - еловый сосуд для благовоний и такой же сосуд из дерева кассии".

Свитки изобиловали названиями населенных пунктов, расположенных в разных частях Западной Палестины, особенно же в окрестностях Иерусалима. Спрятанные в этих местах сокровища составляли в общем колоссальную сумму - около четырех тысяч центнеров золота и серебра [явное преувеличение. Эта цифра должна быть уменьшена по меньшей мере в два раза. Весь клад, указанный и медных свитках, составляет: золота -1280 талантов, золота и серебра (без дифференциации) - 3282 таланта, слитков золота - 65, кувшинов с серебром - 608, золотых и серебряных сосудов - 619 - прим. ред.], причем из-за коррозии медных свитков сведения о некоторых кладах так и не удалось дешифровать.

Иорданские власти, а также аббат Милик, которому было поручено сделать точный перевод текста (перевод Аллегро был лишь предварительным), поступили, конечно, очень осмотрительно, сообщив в печати лишь о самом факте открытия и опубликовав только некоторые отрывки из свитка. В противном случае тотчас бы начались лихорадочные поиски кладов, тем более что в Палестине (да и не только в Палестине) снова и снова возникали слухи о несметных богатствах, найденных в земле.

Столбец 10-й одного из медных свитков содержал такую фразу:

"На соседнем участке с северной стороны в пещере с выходом на север, у входа в которую расположены могилы, имеется копия с объяснением, размерами и всеми подробностями". Вероятно, именно эту копию медного свитка и нашли таамире. Недаром они деликатно осведомлялись в музее, сколько может стоить металлический свиток. Возможно, в медном свитке значились и тирские серебряные монеты, найденные в трех кувшинах под полом храма. Оставалось только ждать.

Четыре тысячи центнеров золота и серебра! Не удивительно, что они породили такое множество научных и ненаучных теорий.

Профессор Мовинкель, например, писал: "Ессеи кумранской общины не могли владеть такими огромными ценностями. Прежде всего против этого свидетельствует упоминание о сосудах с драгоценными благовониями, потому что законы иудеев запрещали употребление благовоний вне храма. Следовательно, в этой описи речь может идти лишь о сокровищах храма Соломона, который был сожжен завоевателями в 587 г. до н. э. Но скорее всего медный свиток является апокрифом, в котором чисто гипотетически обсуждается возможность сокрытия сокровищ. Это эсхатологический документ, лишенный какого-либо практического значения".

Разумеется, заявление Мовинкеля не встретило никакого сочувствия. Будь это так, как предполагает Мовинкель, люди Кумрана могли сделать запись о сокровищах на коже, которой они воспользовались для других рукописей. Для этого им не нужно было обращаться к более прочному материалу, меди, тем более что, судя по всему, они очень спешили. В такой записи совершенно излишни точные и не имеющие никакого теологического значения названия населенных пунктов, такая запись не нуждается в копии, к тому же специально упомянутой. С версией Мовинкеля никак не вяжется неоднократно упоминаемое в свитках слово, которое расшифровал Кун: повелительное наклонение от глагола "копать" - "копай" (в тексте оказалось именно это слово, а не страдательное причастие); не вязались и указания размеров, также расшифрованные еще Куном.

Более приемлемым казалось предположение, что в медном свитке речь шла о сокровищах храма, спасенных и спрятанных перед тем, как в 70 г. н. э. Тит захватил Иерусалим.

- Но у Иосифа Флавия ничего об этом нет! - возражали некоторые. Это так, но ведь и в наше время о таких акциях не сообщают по радио или в печати, как показывают некоторые примеры из прошлой войны и послевоенного периода. Они были известны лишь очень узкому кругу лиц, куда, конечно, не был вхож ни один писатель, считавшийся болтуном от природы или по профессии.

Выдвигались более веские контрдоводы. Так, парижский профессор Дюпон-Соммер рассуждал примерно следующим образом: трудно себе представить, чтобы кумранская община стала прятать сокровища Иерусалимского храма. По строгим воззрениям общины, то, что принадлежало ей, было свято п чисто, а то, что принадлежало храму, не чисто и не свято. К тому же многие поселения, упомянутые в медном свитке, находились в окрестностях Самарии, которая казалась священнослужителям храма хуже самого ада.

Но едва замечания Дюпон-Соммера были опубликованы, как у него сразу же появились противники, утверждавшие, что антагонизм между храмом и общиной засвидетельствован с середины II в. до н. э., тогда как сокровища храма могли быть спасены лишь значительно позже - в 70-х годах I в. н. э. И если человек с течением времени меняет свои взгляды и, достигнув преклонного возраста, часто отказывается от убеждений своей юности, то и кумранская община за двести лет могла изменить свое отношение к храму (о чем, между прочим, свидетельствовало немало мест из рукописей секты) [Вопрос о взаимоотношениях кумранской общины с Иерусалимским храмом и его культом весьма сложный и не решенный до сих пор. Поскольку, по мнению кумрапской общины, храм был осквернен нечестивым иерусалимским жречеством, постольку практически отпал вопрос об участии в храмовом культе. Что касается принципиального отношения к жертвоприношениям, то анализ ряда произведений кумранской общины позволяет, как нам кажется, уловить определенную тенденцию резко отрицательного отношения кумранитов к кровавым жертвоприношениям. Это в свою очередь обусловило также поиски их заменителей в виде добрых чувств и дел. Отказ от кровавых жертвоприношений имел в то время крупное принципиальное значение - прим. ред.].

Правда, второй довод французского профессора относительно Самарии было труднее опровергнуть, и его с благодарностью подхватили ученые, считавшие спрятанные сокровища имуществом общины.

Но можно ли предположить, что такое огромное богатство принадлежало общине, девизом которой была бедность? А почему бы и нет? Обет бедности (как и позднее в христианских монашеских орденах) касался лишь отдельных членов, а не общины в целом. То, что вносили при вступлении в общину новиции, впредь принадлежало ей, а в общину вступали, конечно, не только бедняки, но и богачи. По-видимому, общине достались весьма значительные ценности, не говоря уже об обычных для всех времен благочестивых пожертвованиях и наследствах

Приводился и такой довод: настроенная эсхатологически община со всей серьезностью ждала войны - войны сынов Света с сынами .Тьмы. Но война, даже имеющая эсхатологическое обоснование, стоит денег, следовательно, оправдывает накопление сокровищ и ценностей. [Это рассуждение автора не находит опоры в кумранских документах. Напротив, кумраниты надеялись на то, что "община бедных" унаследует богатства нечестивых и в эсхатологическом будущем будет пользоваться всеми благами земли - прим. ред.]

Как бы то ни было, ни одно из предложенных толкований не лишено противоречий - одно в большей мере, другое в меньшей. И неизвестно, будет ли когда-нибудь в этой полемике произнесено последнее слово.

Чем дальше продвигалась расшифровка рукописей, тем настоятельнее ставился вопрос, который возник уже в самом начале: кто, собственно говоря, были ессеи? Теперь о них знали несколько больше, чем тогда, но все же далеко не все, что хотелось бы знать.

Из рукописей, созданных, очевидно, в самой общине (некоторые, возможно, были лишь переработаны в соответствии с ее верованиями), ученые теперь располагали: уставом общины и дополнением к нему; комментарием к Хабаккуку и к другим библейским книгам; свитком "Война сынов Света", псалмами, гимнами и молитвами, Дамасским документом, а также фрагментами поучений.

Важнее всего для ученых было бы найти историческую книгу о происхождении и становлении общины (или ессеев вообще), но как раз такая не была найдена; не были также найдены и официальные документы (за исключением, может быть, медного свитка): договоры, счета, долговые расписки и т. п.,так богато представленные во многих раскопках XIX и XX вв. А они безусловно существовали и у ессеев, ибо без них не может обойтись ни одна, даже самая замкнутая, организация, целиком посвятившая себя духовной жизни. Члены общины, по-видимому, не считали эти бумаги достаточно важными и не спрятали их при приближении римских легионов. Весь деловой архив общины погиб, очевидно, в кострах римлян.

Сообщения о ессеях современников - Иосифа Флавия и Плиния,- уже приводившиеся нами, отнюдь не представляют собой скелет, который историки позднейших времен могли бы облечь в плоть и кровь. Это скорее лишь скудная горсточка высохших костей, и на их основе нельзя воссоздать целое, которое на девять десятых не состояло бы из вымысла.

Что же касается самих ессеев, то они прятали в пещерах только священные рукописи. Возможно, они при этом думали о том месте из "Вознесения Моисея" (указаний на это произведение среди кумранских фрагментов пока не обнаружено) [апокриф "Вознесение Моисея", название которого упоминалось в произведениях отцов Церкви, был обнаружен в 1861 г. на латинском языке, на который он был переведен с греческого. Имеются, однако, основания утверждать, что языком оригинала был еврейский Этот апокриф создан, по всей вероятности, в первой трети 1 в. н э., так как в тексте имеются отчетливые намеки па правление Ирода и его сыновей - прим. ред.], которое гласит: "Возьми эту запись, чтобы ты знал, как следует хранить книги, которые я передам тебе. Ты должен их хорошо уложить, погрузить в кедровое масло и в глиняных сосудах спрятать в том месте, которое он уготовил с сотворения земли, чтобы призывали его имя до дня покаяния во время кары, так как господь поразит их, когда придет конец мира" ("Вознесение Моисея", I, 16-18).

Правда, свитки пролежали в пещерах не так долго, вероятно, два столетия, пока не явился Ориген или - что уж не вызывает сомнений - семь с половиной веков, до 800 г., когда собака охотника араба, а следом за ней и сам охотник проникли в одну из пещер с рукописями. Не столь важно, была ли это пещера, которую сейчас археологи обозначили номером 1, или какая-нибудь другая. Вероятно, это была 4-я пещера, именно потому содержавшая огромное количество фрагментов, что полные свптки еще в начале IX в. вынесли и передали "иерусалимским евреям" [В письме несторианского митрополита Селевкии Тимофея I митрополиту Сергию Эламскому (ок. 800 г. н. э.)- сообщается об открытии охотником арабом пещеры с еврейскими рукописями, ставшими предметом изучения и сравнений с библейскими текстами, цитируемыми в Новом завете - прим. ред.].

Автор, живший в X в., называл обитателей Кумрана пещерными людьми [Имеется в виду писатель караим Якуб аль Киркисани - прим. ред.]. Современные кумраннтам авторы [Филон Александрийский, Плиний Старший и Иосиф Флавий - прим. ред.] именовали их ессеями. Как они сами себя называли, мы не знаем. Нам известны только описательные названия: сыны Света, Община, Общность, Многие [слово "раббим" означает также "старшие" - прим. ред.], Нищие, Цадокпды. Имя Цадок восходит к корню "быть праведным". В Ветхом завете Цадок впервые встречается во 2-н,книге Самуила, глава 8: во времена царя Давида, т. е. в 1-й половине X в. до н. э., Цадок, сын Ахитува, был священником. Он сам, его сыновья и внуки упоминаются во многих местах Библии, в книгах Царей и Хроник, всегда среди вождей народа. Бне Цадок, т. е. сыновья Цадока, были носителями высшей традиции в Израиле и стояли рядом, а возможно и выше, потомков царя Давида. В роде Цадокидов не только священство, но и первосвященство наследовалось в течение восьмисот лет, от времен Давида и Соломона до дней Антиоха IV Епифана. Один из Цадокидов, который, вероятно, носил имя своего великого предка, был основателем кумранской общины.

Генрих Штоль. Пещера у Мертвого моря.
Сокр. пер. с нем. М.А.Туловой. Отв. ред. И.Д.Амусин.
М., 1965, 268 стр. Часть 2, глава VI, с. 232-242.


библеистика






Вы можете высказать своё мнение по данному материалу или задать вопрос. Администратор сайта ежедневно просматривает комментарии и отвечает на вопросы.

Julie 2015-12-11 03:49:43
Nohintg I could say would give you undue credit for this story.

[Ответить] [Ответить с цитатой]
↑ -1 ↓

Оставить комментарий

Ваше имя:
Ваша почта:

RSS
Комментарий:
Введите символы: *
captcha
Обновить